МОРФОТИПЫ ЗАСТРОЙКИ – В ТЕОРИИ И НА ПРАКТИКЕ

starke чт., 09/02/2012 - 22:21 Окончание. Начало в №2
Классификация морфотипов застройки – это был один из разделов теории эволюции градостроительных систем А.Гутнова. Первые разработки относятся к 1980-м гг. Понадобилось несколько десятилетий, чтобы теоретические представления кристаллизовались в нормативные предписания. Однако действовали эти нормативы в Москве менее десятилетия, после чего были отменены. Как полагают некоторые специалисты, как не справившиеся с задачей сдерживания инвестиционно-строительного прессинга. А что – имелись какие-то другие инструменты, более действенные, успешно противостоявшие тогдашнему накату? Впрочем, есть и другая точка зрения, согласно которой удержание промежуточного состояния, в котором город оказался застигнутым врасплох революцией и гражданской войной – бессмысленное, а не исключено, что и методологически не корректное занятие. Надо дать городу возможность выработать свой ресурс, доформироваться – вслед за прошедшими этот путь европейскими столицами. Об этом размышляет автор концепции морфотипов застройки, ведущий сотрудник НИиПИ Генплана г.Москвы Лидия Кожаева.

Метаморфозы морфотипов
В конце ХХ века новейшая история вернула город в фазу развития, «внутреннего роста», пробудила бурную строительную деятельность в его центральной части. На территориях морфотипов исторической застройки открылась возможность восстановления, доформировывания застройки в параметрах морфотипов. На время – 2005-2007 гг. – действовал и методический инструмент – градостроительные нормативы проектирования морфотипов исторической застройки Москвы.
Как же существуют морфотипы исторической застройки в условиях возрождённой строительной активности, рыночной стоимости земли и этической установки на сохранение и восстановление историко-культурного своеобразия Москвы? Какие прослеживаются тенденции?

Обобщённо:
- высокоплотная ячеистая застройка периметрально-компактного морфотипа – утрата «решетчатости» плана с уменьшением процента застройки, рост плотности за счёт роста этажности;
- малоэтажная разреженная старомосковская застройка – рост застроенности, этажности, плотности, переход в традиционно разноэтажный морфотип почти повсеместно, включая охранные зоны объектов культурного наследия;
- традиционно-разноэтажный морфотип – достижение запредельных параметров этажности, процента и плотности застройки, сдерживаемых только нормативным требованием обеспеченности жителя озеленённой территорией на участке жилого дома.


Стремительность технического прогресса и дефицит территорий быстро делает сверхвысотность зданий традиционной.
Сингапур – «новотрадиционный-сверхконтрастноэтажный» морфотип.

А как в деталях?
25 лет назад автору представлялось, что утрата многообразия естественно сложившихся морфотипов застройки приведёт, как в природе, к обрушению некой экосистемы – имелась в виду система психологического и эстетического комфорта. К счастью, радикальные общественно-политические сдвиги в конце ХХ века предотвратили замену исторической застройки на типовую «советскую». Зданиям вернули право стоять на красной линии и образовывать с соседями единую линию застройки улицы – величайшее «ретрозавоевание». Вернулись права на архитектурные «излишества». Кварталы стали обретать планировочную сеть: домам вернулась привязка к землевладениям, землевладениям – границы, дома лишились возможности беспривязно бродить по кварталам и вставать под любым углом к линии фронта улицы. Тем временем стал меняться масштаб среды исторического города – старые «маленькие» дома стали стремительно убывать, уступая место большим и очень большим новым. Любопытны архитектурные находки, позволяющие 8-9-этажное новое строительство вписать в предельно допустимые по нормам 7 этажей: на фасадах – «выпушки, погончики, петлички» – «мансардочки», ложные кровельные карнизы, за которыми прячутся с отступом ещё 2-3 этажа как бы уж и совсем другого дома.
Удержать горизонтальный рост города в очередной раз оказалось не под силу – опять город съел свои границы; удерживать вертикальный рост с помощью ограничивающих уплотнение застройки нормативов (параметры морфотипов московской застройки) стоит огромных усилий, получается местами и частично. Рост плотности застройки ценнейшей территории города неудержим подобно природному явлению. Стили, компоновочные приёмы в архитектуре живут и развиваются по собственным законам, при их вмещении насильно в историческое ложе раздаётся громкий «прокруст». Сдерживать процесс изменения исторической городской среды не получается. Но что-то важное не должно уйти. Что же? Сохранять морфотипы или не сохранять?
Что сохранять, что добавлять?
Старомосковский морфотип – какие могут быть сомнения? – конечно, сохранять. Самый старый, ценный, сплошь памятники архитектуры. Но кто станет покупать пространство, преобладающее над массой застройки? Казалось, охранные грамоты объектов культурного наследия защитят от происков рынка. Однако арьергардные бои в Кадашевской слободе, к счастью, завершившиеся благополучно, свидетельствуют о массированном спросе на массу застройки, крушащем всякие регламентные
ограничения. Здесь – Закон о сохранении объектов истории и культуры. Открытое пространство, служащее окружением памятников – общенародное достояние, обязано быть общедоступно и благоустроено для общего пользования. Старомосковский малоэтажный морфотип теряется разнообразно, в том числе, взрывается изнутри кварталов. В отличие от периметрально-компактного морфотипа, имеющего «жесткую» решётку землевладельческих границ, в зоне старомосковской малоэтажной застройки, квартал может иметь большую не прямоугольную территорию с «рыхлой» серединой, которая вдруг оказывается «резервной» для разворачивания широкомасштабных строительных программ; в результате – крупноэтажный «взрыв» в старомосковской среде, который сминает старый строй доминант, малоэтажную застройку делает как будто игрушечной. Здесь уместно было бы «ретроразвитие»:
членение больших кварталов, прокладка переулков на территориях с «недоразвитой» уличной сетью, создание малоэтажной застройки новых улиц, организация общедоступных площадей и скверов среди малоэтажной застройки, передающих идею преобладания открытого пространства в старомосковской застройке.
Как обстоит дело в периметрально-компактном и частично в традиционно-разноэтажном морфотипах, где соотношение «масса – пространство» в пользу массы? Причём всё больше и больше. Здесь сложности иного порядка. Одна из них – невоспроизводимость схемы компоновки зданий на участке в периметрально-компактном морфотипе.
Надолго утраченное право владения землей привело к утрате чёткости планировочной сети владений в кварталах, хотя следует подчеркнуть инерционность границ владений, которые прослеживаются во многих случаях даже при утрате застройки, фиксирующей границу.
Но более всего несовместимы современный и исторический методы размещения объёма застройки на территории землевладения. Исторически квартал распланирован на владения, с обязательным примыканием не менее, чем одной из сторон владения к улице или переулку. В способах формирования строений на территории владения ясно видны свои закономерности.


Внятно различаются две схемы размещения застройки на участке: «дом в пространстве» и «пространство в доме». Постановка усадебного здания в глубине участка – «особняком» – более характерная для старомосковского малоэтажного разреженного морфотипа и воплощает идею преобладания пространства над массой застройки. Другая схема – «пространство в доме» – повсеместно укрепляется с момента появления дефицита территории в городе, интенсификации ее использования, в то же время являет логику урбанизации не только наращиванием массы застройки, но и формированием нового качества среды – внутриквартальных общественных пространств. Застройка заполняет землевладения по внутреннему периметру их границ (в результате чего здания на смежных владениях примыкают друг к другу глухими сторонами через стену брандмауэра и представляют собой как бы один дом, внутри которого проходит стена-граница) и при этом так компонуется вокруг открытого пространства внутри домовладений и архитектурно их оформляет, что последние приобретают характер пространственных фокусов, функциональных ядер владений, общественных пространств, на которые обращены окна и входы в дома, где мобилизуется ощущение социума при выходе из своего дома в город.
Повторяемость владений сообщает плану исторических кварталов решетчатую планировочную структуру, характерную ячеистость, где сквозные проходы через дворы образовывали уже вполне развитую сеть общественных пространств. Дворы, служившие центром общения – это общественное пространство, ставшее «месторазвитием» многих талантливых людей, о котором они так вдохновенно, с любовью говорили – теперь ушли в безвозвратное прошлое. Как о проводнике, связывающем родной дом с городом и даже со страной, как о «малой родине», писал о московских дворах А.Гутнов. Ушли и дворы, и жители – за инсоляцией, за свободой от соседей, за жилплощадью. Ушёл и метод компоновки застройки в границах ячейки участка.
Туда же ушли широкие простенки между окнами на фасадах домов, от которых так бойко отскакивал мяч, асфальтированные (или просто утоптанные до асфальтовой твёрдости) площадки дворов, где под контролем периферийного зрения родителей так классно прыгалось и оралось до позднего вечера до 15 лет и более, что сильно облегчало проблемы воспитания подростков. У нас есть собственный (а не на примере племени американских индейцев) опыт влияния организации пространства на формирование морально-этического состояния гражданского общества.
Сейчас представить себе примыкание зданий соседних владений друг к другу по продольной стене можно как исключение, а в жилых домах, где архитектурное проектирование в значительной степени сводится к поиску ритма оконных проёмов по всем сторонах дома, невозможно и в виде исключения. В практике проектирования, безусловно, преобладает негативный относительно схемы «пространство в доме» принцип размещения новой застройки:
здания ставятся с отступом от границ участка, окна обращены не во внутреннее пространство владения, а вовне. Такая тщательность освоения поверхности земли, как в последний период пребывания города в исторических границах, где незастроенная внутренняя территория могла составлять 12% от владения и при этом служить общественным пространством, не воспроизводится ни при новом строительстве, ни при реконструкции. Установившийся в периферийном поясе города стереотип компоновки застройки как собрания отдельных зданий опрокинут в исторический центр, малое внутреннее пространство («пространство в доме») скомпрометировано кличкой «двор-колодец», и компоновочная схема, где в ритме границ смежных владений чередуются объёмы застройки и открытые внутренние пространства, более не воспроизводятся.


Издавна нараставшая каменная масса в центре Кордовы: «кварталы–конгломераты» Худерии (Юдерии).
Ни нормативные рамки параметров застройки, ни методические указания не удерживают прежний метод заполнения застройкой исторических кварталов. Дома на территориях владений деликатно отступают от границ и стараются встать в центре. Проектирование вернулось к архаичной схеме – «дом в пространстве». Правда, скульптурную пластику, сложность силуэта кварталов разноэтажного морфотипа это обстоятельство не уничтожило.
Следует ли сохранять традиционный разноэтажный морфотип, который, можно сказать, остался нам на память о первой мировой войне, прервавшей строительный бум начала ХХ века?
Теперь, в восстановленных условиях цены и собственности земли, тормозить интенсификацию использования территории в рамках этого морфотипа особенно трудно – тенденции роста в нём заложены «от природы», а сдерживающих факторов меньше, чем в других морфотипах: в старомосковском – ограничений, в периметрально-компактном – достигнутого предела насыщения. Какие же черты и характеристики заслуживают воспроизведения при проектировании в границах традиционно-разноэтажного морфотипа, что из его особенностей следует сохранить при его переходе в периметрально-компактный или новый высокоплотный многоэтажный?
В периметрально-компактном морфотипе улица – коридор в теле застройки, функционально насыщенный, пёстрый, оживлённый, на уровне контакта с пешеходом, и возвышенно-спокойный по единой линии карниза, на уровне контакта взгляда пешехода с небосводом. Интенсификация застройки преодолевает регламентируемую среднюю этажность в 5 этажей, а часто и максимальную – 8 этажей, но тема обобщающего карниза по линии застройки, сложившийся образ «коридора между площадями – залами», по определению Е.Кириченко, живы. Казалось бы, выравнивание высоты карнизов по линии застройки улицы в традиционно разноэтажном морфотипе – самый правильный путь «доращивания» его до периметрально-компактного. Однако традиционная разноэтажность составляет трудноуловимое, но важное свойство исторического города: ярусность, сложность силуэта уходящей в глубину квартала застройки, разновысотность застройки по линии улицы, даёт ощущение её исторической разновременности, многообразия и многомерности пространства. Это свойство вызывает то чувство хронологической глубины в историческом городе, что расширяет, раздвигает для человека барьер времени, устанавливает ощущение связи с мировым пространством и создаёт совершенно особый, иной, чем в новом городе, психологический комфорт. Эффект разноэтажности, работающий адвокатом морфотипа.
Это трудно объяснить с практических позиций лицам, принимающим решения об инвестировании строительства.
Если же происходит утрата домов во втором и далее от улицы ряду, и (или) при этом проводится уплотнение за счёт наращивания этажности зданий, стоящих в глубине квартала, то провал пространства, возникающий за домами по уличному фронту, создаёт эффект фальшивой картонной декорации, качество среды улетучивается, морфотипа не остаётся. Эффект вывернутого наизнанку города, где фронт домов держит интерьерную затеснённость улицы, а через арки домов по уличному фронту поражают взгляд безмерные поля, давно знаком: санация застройки внутри кварталов для благоустроения «нормативных» дворов для «более равных, чем другие» опустошала кварталы с последней трети ХХ века, обесценивая и ту фасадную застройку, что сохранялась.
Многомерность, сложность объёма квартальной застройки регламентирует, держит нормативный показатель процента застройки в сочетании с правилами компоновки застройки в границах владения – как раз теми правилами, которым труднее всего сейчас следовать.


Древняя ценная территория, не поддавшиеся радикальной замене каменные дома – плотный малоэтажный морфотип Брюгге.
В исторической ситуации культурное наслоение застройки достигалось именно путём всё более плотного, подробного освоения, «обживания» территории, заполнения её материалом, что количественно выражается показателем процента застройки, в 2-3 раза превышающим тот же показатель в современном строительстве. Эволюционный механизм наращивания застроенности территории, состоящий в стандартном методе заполнения застройкой планировочных ячеек домовладений – размещение застройки по внутреннему периметру владения и, затем, заполнение территории внутри периметра вторым, третьим рядами домов, следующими за первым уличным рядом – в настоящее время выключен, как и механизм формирования внутренних пространств, о чём говорилось выше. Практика реконструкции последних лет показывает разные методы размещения объёмов застройки в границах владений, преимущественно – радикальные, когда множество домиков, размещавшихся в границах владения, «суммируются» в одном объёме, при этом параметры плотности, этажности, процента застроенности соблюдены, а традиционного сложно-собранного силуэта и привлекательного пространственного разнообразия не получается. Норматив «не работает», поскольку эволюционный механизм постепенного наращивания застройки от улицы вглубь квартала, заполнения разнообразными зданиями второго, третьего фронта домов, следующими за уличным, в настоящее время выключен, на смену пришла единовременная комплексная реконструкция. Однако там, где продолжает жить и работать разноэтажный морфотип, лучше оценивать застройку квартала как архитектурный объект, не полагаясь на вечный покой плоских фасадных ленточек, обходя квартал с разных точек и не допуская провалов пространства.
Полезный опыт тучного времени показал, что разнообразие морфотипов исторической застройки не имеет естественных механизмов их сохранения, разные типы склонны к сближению в общем «порыве» к интенсивному присутствию на территории центра города.
Этот опыт говорит, что архитектору и градостроителю хорошо бы научиться работать в непривычных стереотипах (точнее – в морфотипах): делать дворы уже, чем улицы, ориентировать фасады зданий по линии застройки улицы, а не по модной дуге большого радиуса, с воображаемым центром в соседнем квартале, компоновать застройку по внутреннему периметру участка, формируя двор как общественное «пространство в доме», работать с пространством квартала как с комплексным объектом. (К настоящему моменту дуга вышла из моды, а дома остались).
Есть название тому действию, которое может наполнить кварталы исторического города новой жизнью и уточнить смысл сохранения их пространственной формы, то есть морфотипов исторической застройки – общественное пространство и внутриквартальные пешеходные коммуникации. Нужна реинкарнация кипения жизни во внутренних пространствах кварталов, на территориях бывших дворов. Морфотипы исторической застройки формировались как жилые дома и дворы. Теперь историческая застройка стала телом, вмещающим общегородской центр, и заслуживает не меньшей общественной любви и популярности, чем тогда, когда она вмещала жилые дворы.
Форма застройки в кварталах плотно связана с наполнявшей их функцией. В условиях, когда кварталы исторической застройки изменили функциональное назначение с жилого на общественно-деловое, задача состоит во включении застройки и открытых внутриквартальных территорий морфотипов в систему общедоступных пространств и территорий. Как открытые территории дворов являлись малыми функциональными и пространственными фокусами для домов, внутри которых они находились, так они же, преобразованные в общественные пространства внутри деловых, культурных, торговых объектов, комплексов этих объектов, объединённые изнутри кварталов пешеходными коммуникациями с местами парковки автомобилей, остановками общественного транспорта, станциями метро, с защищёнными от непогоды озеленёнными площадями, зимними садами, наполняют смыслом сохранение пространственной организации морфотипов. Общественные пространства – инструмент сохранения и развития морфотипов изнутри, позволяющий воспроизводить решетчатую структуру квартала как план объекта, включающего это пространство. Общественные пространства, использующие наземные, подземные, надземные уровни, открытые территории и помещения в застройке неограниченно расширяют ёмкость пешеходных коммуникаций, восстанавливают равновесие между высокой плотностью застройки и комфортом пребывания в ней. Следует помнить, что важной составляющей комфорта для горожанина является сохранённая традиционность пространственного городского окружения.


Старый ганзейский торговый порт Любек, ценнейшая территория, сохранённая застройка – плотно-периметральный малоэтажный морфотип.
И главная, достойная всемерного сохранения территория общего пользования в городе – улица, представляющая собой самую удобную и гуманную форму организации городского пространства. Именно типологическое разнообразие форм улиц наглядно демонстрируют пространственное богатство, которое заключено в морфотипах и свидетельствует в пользу сохранения ещё существующих между ними различий.
Пространство исторической улицы – интерьер города, который нуждается в охране от обедняющего его стилевого минимализма, спрямления, от упрощения архитектурного языка. Улица – это русло, канал, поступательному пешеходному передвижению в котором сопутствует (должно сопутствовать) невероятное, избыточное количество пространственных, функциональных, архитектурных, информационных событий, мизансцен, сопровождающих «плавание» в её берегах, жизненно совершенно необходимых для человека, который избирает местом своего обитания Город, а местом праздника души – исторический город.